Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, чтò она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.

Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.

– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.

– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.

Пьер находился в приятном, после-обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.

– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.

– Какого?

– Друбецкого?

– Нет, недавно…

– Что он вам нравится?

– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.

– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.

– Вы сделали это наблюденье? – сказала княжна Марья.

– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est très assidu auprès d’elle.[131]

– Он ездит к ним?

– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселою улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.

– Нет, – сказала княжна Марья.

– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut être mélancolique. Et il est très mélancolique auprès de m-lle Карагин,[132] – сказал Пьер.

– Vraiment?[133] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, – думала она, – ежели бы я решилась поверить кому-нибудь всё, чтò я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»

– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.

– Ах, Боже мой, граф! есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом) не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?

– Чтò вы, чтò с вами, княжна?

Но княжна, не договорив, заплакала.

– Я не знаю, чтò со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, чтò я вам сказала.

Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, чтò она сказала, что она не помнит, чтò она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.

– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. André я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.

– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.

– Но чтò же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтоб они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею… Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, чтò это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…

Неясный инстинкт сказал Пьеру, что в этих оговорках и повторяемых просьбах сказать всю правду,выражалось недоброжелательство княжны Марьи к своей будущей невестке, что ей хотелось, чтобы Пьер не одобрил выбора князя Андрея; но Пьер сказал то, чтò он скорее чувствовал, чем думал.

– Я не знаю, как отвечать на ваш вопрос, – сказал он, покраснев, сам не зная от чего. – Я решительно не знаю, чтò это за девушка; я никак не могу анализировать ее. Она обворожительна. А отчего, я не знаю: вот всё, чтò можно про нее сказать. – Княжна Марья вздохнула и выражение ее лица сказало: «Да, я этого ожидала и боялась».

– Умна она? – спросила княжна Марья. Пьер задумался.

– Я думаю нет, – сказал он, – а впрочем да. Она не удостоивает быть умною… Да, нет, она обворожительна, и больше ничего. – Княжна Марья опять неодобрительно покачала головой.

– Ах, я так желаю любить ее! Вы ей это скажите, ежели увидите ее прежде меня.

– Я слышал, что они на-днях будут, – сказал Пьер.

Княжна Марья сообщила Пьеру свой план о том, как она, только что приедут Ростовы, сблизится с будущею невесткой и постарается приучить к ней старого князя.

Примечания