На следующее утро мы снова встретились с «учителем» в шахте.
– Ну как, доволен ли ты мальчиком? – спросил его дядя Гаспар.
– Да, он умеет слушать и, надеюсь, в скором времени научится и видеть.
– А пока пусть помнит, что у него есть руки, и скорее принимается за работу, – сказал дядя Гаспар.
И он отодвинулся, давая мне местечко в забое, чтобы я помог ему отделить кусок угля, который он начал вырезать. Откатчики обычно помогают забойщикам.
Когда я уже в третий раз катил свою вагонетку к шахтному колодцу, я услышал какой-то необычайный и страшный грохот.
Что там такое: оползень или обвал? Я прислушался. Шум продолжался и раздавался со всех сторон. Первым моим чувством был страх, и я собрался было бежать к лестницам. Но над моими страхами столько раз смеялись, что мне сделалось стыдно. Вероятно, где-нибудь в шахте произошел небольшой взрыв или вагонетка сорвалась с каната, а может быть, просто осыпалась земля.
Вдруг мимо меня, как эскадрон кавалерии, промчалась стая крыс. Затем мне показалось, что я слышу какой-то странный шорох, похожий на плеск воды. Я взял лампу и осветил ею землю. Да, это была вода; она поступала со стороны шахтного колодца и заливала галерею. Ужасный шум и рев происходил от воды, которая врывалась в шахту.
Оставив на рельсах вагонетку, я опрометью бросился к забою:
– Дядя Гаспар, в шахте вода!
– Брось болтать чепуху!
– Дивона прорвалась. Спасайтесь!
– Не приставай ко мне!
– Послушайте сами!
У меня был такой взволнованный голос, что дядя Гаспар оставил кирку и прислушался. Шум становился все более грозным и ужасающим. Сомнений не могло быть: вода затопляла шахту.
С криком: «В шахте вода, беги скорее!» – дядя Гаспар схватил лампу и бросился в галерею.
Не пробежав и десяти шагов, я заметил «учителя», который тоже спускался в галерею, чтобы узнать о причине шума.
– В шахте вода! – закричал дядя Гаспар.
– В Дивоне дыра! – заявил я.
– Как ты глуп! – возмутился дядя Гаспар.
– Спасайтесь! – крикнул «учитель».
Вода быстро затопляла галерею. Она уже доходила до колен и сильно замедляла наши движения. «Учитель» бежал рядом с нами, и мы все кричали:
– Спасайтесь! В шахте вода!
Вода прибывала с бешеной скоростью. По счастью, мы находились недалеко от лестницы, иначе мы не успели бы до нее добраться. «Учитель» добежал первым, но остановился.
– Поднимайтесь раньше вы, – сказал он. – Я самый старый, и совесть у меня чиста.
Не время было разводить церемонии. Дядя Гаспар полез первым, я – за ним, «учитель» – позади нас, а за нами еще несколько шахтеров. Эти сорок метров между вторым и первым этажами никогда, вероятно, не проходили так быстро. Но прежде чем мы достигли последней ступеньки, сильная струя воды обрушилась нам на головы и потушила наши лампы.
– Держитесь крепче! – закричал дядя Гаспар. «Учитель», дядя Гаспар и я крепко уцепились за ступеньки, чтобы не слететь, но все шедшие позади были смыты водой. Если бы мы не были уже наверху, с нами случилось бы то же самое, потому что эта струя сразу превратилась в поток.
Хотя мы достигли первого этажа, мы все еще подвергались опасности, так как, прежде чем выйти на поверхность земли, нужно было подняться еще на пятьдесят метров, а вода заливала уже и эту галерею. Кроме того, мы оказались впотьмах, так как лампы потухли.
– Мы погибли, – сказал довольно спокойно «учитель».
В то же мгновение в галерее появилось несколько ламп. Подбежавшие к нам шахтеры хотели через галерею добраться до лестниц, находившихся почти рядом. Но как преодолеть поток, преграждающий путь? Как уберечься от несущихся навстречу бревен?
У них вырвались те же слова, что и у «учителя»:
– Мы погибли!
– Да, так мы не спасемся! – воскликнул «учитель», который один среди нас всех сохранил полное присутствие духа. – Единственно, где можно укрыться, это на старых выработках.
Старые выработки были давным-давно заброшены, и туда никто не ходил, кроме «учителя», посещавшего их в поисках разных достопримечательностей.
– Вернемся обратно. Дайте мне лампу, я вас туда поведу, – заявил он.
Обычно его слова встречались с недоверием и насмешками, но сейчас все охотно повиновались этому старику, над которым потешались еще пять минут назад. Шахтеры протянули ему свои лампы. Он быстро схватил одной рукой лампу, а другой меня, и мы очутились впереди всех. Так как мы шли в одном направлении с потоком, то двигались довольно быстро. Сколько минут или секунд мы шли по галерее, не знаю, но вдруг «учитель» остановился.
– Мы не успеем, – объявил он, – вода прибывает слишком быстро.
И в самом деле, она уже доходила мне до бедер и поднималась все выше.
– Нам нужно укрыться в забое, – продолжал «учитель».
– А дальше?
– Забой никуда не ведет.
Подняться туда – означало попасть в тупик, но выбирать не приходилось. Надо было спешить в забой, выиграть несколько минут и, может быть, спастись.
Мы бросились в забой. Двое из наших товарищей побежали вдоль галереи, и мы их больше никогда не увидели. Немного придя в себя, мы услышали, как к шуму обвалов, падению воды, треску бревен и взрывам газа присоединился оглушительный рев.
– Это потоп!
– Конец света!
– Ребята, – сказал «учитель», – нам нельзя утомляться. Если мы будем так цепляться ногами и руками, то быстро выдохнемся. Необходимо вырыть ямки, чтобы иметь под собой опору.
Совет был правильный, но трудно выполнимый, потому что, кроме ламп, ни у кого не было никаких инструментов.
– Попробуем рыть крючками от лампочек, – продолжал «учитель».
Мы принялись рыть землю. Работа была трудная, так как забой был наклонный и скользкий. Но сознание того, что падение грозит нам смертью, удвоило нашу силу и ловкость. В несколько минут каждый из нас выдолбил впадину, куда можно было поставить ногу.
После этого мы перевели дух и рассмотрели друг друга. Нас было шестеро: «учитель», дядя Гаспар, два забойщика: Пажес и Бергуну, и два откатчика: Карори и я. Остальные шахтеры пропали в галерее.
Шум продолжал раздаваться с той же неистовой силой. Желая его преодолеть, мы говорили громко, и все-таки наши голоса звучали глухо.
– Скажи-ка что-нибудь, – попросил меня «учитель».
– А что мне сказать?
– Да все, что захочешь. Я произнес несколько слов.
– Хорошо, теперь немного тише. Так, прекрасно!
– Ты, верно, с ума сходишь, «учитель»! – сказал Пажес.
– Он со страха помешался.
– Или ты думаешь, что уже помер?
– Я думаю, что вода до нас не доберется, и если нам суждено умереть, то мы, во всяком случае, не утонем. Что ты этим хочешь сказать?
– Погляди на свою лампу.
– Так что ж – она горит.
– Горит, как всегда?
– Нет, пламя ярче, но короче обычного.
– Разве здесь гремучий газ?
– Нет, – сказал «учитель», – этого тоже не приходится опасаться.
– Не строй из себя колдуна.
– И не думаю. Мы находимся сейчас внутри воздушного колодца, и сжатый воздух мешает подъему воды. Забой является для нас тем же, чем стеклянный колпак для водолаза. Вытесненный водой воздух скопился в этой галерее и теперь сам вытесняет воду.
Услыхав объяснения «учителя», шахтеры недоверчиво заворчали:
– Вот глупость-то! Разве вода не сильнее всего?
– Да, когда она свободно течет. Но если ты погружаешь в ведро с водой стакан дном кверху, доходит ли вода до дна стакана? Нет, там остается пустое пространство. Здесь такая же самая штука. Мы находимся как бы на дне опрокинутого стакана, и вода до нас не дойдет.
– Понятно, – сказал дядя Гаспар, – и вижу теперь, что мы напрасно смеялись над «учителем». Он знает многое, чего мы не знаем.
– Значит, мы спасемся? – спросил Карори.
– Спасемся? Неизвестно. Но что мы не утонем, это я могу сказать наверняка. Наше спасение в том, что забой закрыт и воздух благодаря этому не выходит. Но как раз то, что сейчас нас спасает, может впоследствии нас погубить. Воздух не может отсюда выйти, но и мы тоже не можем выйти.
– А когда вода спадет?
– Спадет ли она, тоже неизвестно. Для этого надо знать, откуда она взялась. Вышла ли из берегов Дивона и залила шахты? Буря ли это? Прорвался ли какой-нибудь источник? Было ли землетрясение? Ответить на это можно, только находясь наверху, а мы, к несчастью, находимся под землей.
– Возможно, что весь город снесен водой?
– Возможно…
Наступило тяжелое молчание. Шум воды прекратился. По временам слышались только глухие взрывы и чувствовались какие-то толчки.
– Шахта, верно, наполнилась водой, и ей больше некуда литься, – объяснил «учитель».
– Ладно, но что же нам делать? – спросил через минуту Бергуну.
– Ничего не делать, ждать, – ответил «учитель».
– Ждать чего?
– Просто ждать. Разве ты можешь прорыть ламповым крючком те сорок или пятьдесят метров, которые отделяют нас от поверхности земли!
– Но мы умрем с голоду!
– Самая большая опасность не в этом.
– Послушай, «учитель», не пугай! В чем же, по-твоему, самая большая опасность?
– Голод не так страшен. Я читал, что однажды рабочие, так же как мы, застигнутые водой в шахте, просидели без еды целых двадцать четыре дня. Нет, голод меня не пугает.
– А чего ты боишься, если думаешь, что вода больше не поднимется?
– Мы находимся под землей на глубине сорока метров, и, вероятно, над нами тридцать пять или сорок метров воды. Это значит, что воздух подвергается давлению четырех или пяти атмосфер. Сколько времени можно прожить в таком сжатом воздухе? Вот что меня беспокоит и что мы узнаем на собственной шкуре.
Я не имел никакого представления о сжатом воздухе, и потому меня сильно испугали слова «учителя». Остальные мои товарищи знали не больше моего, а потому их, так же как и меня, пугала неизвестность. Несмотря на то что «учитель» сознавал всю безнадежность нашего положения, он продолжал думать о том, как бы подольше продержаться.
– Главное, надо устроиться так, чтобы не свалиться в воду, – заявил он.
– Мы уже вырыли ступеньки.
– Вы скоро устанете стоять в одном положении.
– А ты полагаешь, что мы здесь долго проторчим? Нам придут на помощь.
– Безусловно. Но сколько времени пройдет, пока организуют наше спасение? Только те, кто наверху, могли бы это сказать. Мы же находимся под землей, и нам следует устроиться как можно лучше; если кто-нибудь из нас поскользнется, он погиб.
– Давайте свяжемся веревкой.
– А где веревка?
– Будем держаться за руки.
– По-моему, лучше всего вырыть площадки. Нас шестеро, на двух площадках мы гложем расположиться все.
– А чем рыть?
– Кирок-то у нас нет!
– Крючками от лампочек – там, где мягкий грунт, и ножами – где твердый.
Своим хладнокровием и решимостью «учитель» завоевал у нас авторитет, который возрастал с каждой минутой. В этом величие и красота мужества – оно внушает уважение. Мы чувствовали, что «учитель» морально сильнее нас, и ждали теперь от него спасения.
Все усердно принялись за работу, потому что поняли, что нужно устроиться так, чтобы не скатиться в воду.
– Сперва выберем места, где легче рыть, – предложил «учитель».
– Послушайте, – обратился к нам дядя Гаспар, – у меня есть предложение. Среди нас только один «учитель» сохранил присутствие духа. Хотя он такой же шахтер, как мы, но он знает больше других. Я предлагаю выбрать его начальником и руководителем работ. Что вы на это скажете, товарищи?
– Мы ждем твоих распоряжений, «учитель».
– И будем тебя слушаться.
– Ладно, – ответил «учитель», – если вы так решаете – я согласен, при условии, что вы будете делать все, что я прикажу. Нам, вероятно, придется здесь пробыть долго, и неизвестно, что может еще случиться. Но что бы ни произошло, вы обязаны меня слушаться, как своего начальника.
– Будем слушаться, – ответили все хором.
– Клянетесь? – спросил «учитель».
– Клянемся, – снова ответили шахтеры. И мы принялись за работу. У всех имелись хорошие ножи с крепкой ручкой и прочным лезвием.
– Трое самых сильных будут рыть, – сказал «учитель», – а более слабые: Реми, Пажес и я – выравнивать площадку и убирать породу.
– Нет, только не ты, – перебили его шахтеры. – Ты наш инженер, и ты уже стар, чтобы работать.
Нам предстояло вырыть в сланце две площадки такой величины, чтобы на каждой из них без риска скатиться вниз могло поместиться трое. Сделать это одними ножами было делом нелегким. Двое рыли грунт, а третий сбрасывал куски сланца. «Учитель» с лампой в руке следил за работой. При рытье мы нашли несколько обломков деревянной крепи, и они нам очень пригодились. Ими мы удерживали щебень, не позволяя ему скатываться вниз.
После непрерывной трехчасовой работы мы вырыли площадку, на которой могли усесться.
– Пока довольно, – объявил «учитель». – Позже мы увеличим площадку с таким расчетом, чтобы можно было на ней лежать. Не следует сразу расходовать много сил и утомляться.
«Учитель», дядя Гаспар и я разместились на нижней площадке, трое остальных – на верхней.
– Надо поберечь лампы, – сказал «учитель». – Потушим их, пусть горит только одна.
Все его приказания выполнялись немедленно, но только мы собрались потушить лампочки, как «учитель» остановил нас;
– Минутку… А вдруг лампа потухнет? Есть у кого-нибудь спички?
Несмотря на то что в шахтах строго запрещалось зажигать огонь, почти у всех рабочих оказались в кармане спички. Четверо ответили:
– У меня!
– У меня тоже есть, – продолжал «учитель», – но они мокрые.
То же самое оказалось и у других, потому что у всех спички лежали в карманах брюк.
Карори, который соображал очень туго, наконец ответил:
– У меня тоже есть спички.
– Мокрые?
– Не знаю. Они у меня в шапке.
– Давай сюда шапку!
Вместо того чтобы подать свою огромную меховую шапку, Карори передал нам коробку спичек. Спички оказались сухими.
– Тушите лампы! – приказал «учитель». Осталась гореть одна лампочка, еле освещавшая нашу клетку.